Лондон встречал новое столетие, когда клан Форсайтов уже прочно держал бразды правления в своих руках. Под строгими портретами предков в гостиной особняка на Бэйсуотер-роуд разворачивались тихие битвы между долгом и сердечными порывами. Седовласый Джолион, чьи пальцы всё ещё помнили вес золотых соверенов, пытался удержать семейный корабль в бурных водах перемен. Каждое утро, поправляя галстук перед зеркалом, он видел отражение человека, разрывающегося между верностью заветам отца и шепотом нового времени.
Его сестра Энн, чёрное платье которой казалось соткано из самой викторианской эпохи, превратила сохранение традиций в настоящее искусство. За чашкой чая с бергамотом она могла часами рассуждать о падении нравов, её тонкие губы складывались в жёсткую линию при виде современных модниц. В её мире, где каждая безделушка на каминной полке имела свою историю, малейшее отклонение от правил воспринималось как личное оскорбление.
Совсем иные бури кипели в душе Сомса, чей взгляд всегда задерживался на витринах ювелирных магазинов дольше, чем того требовала простая вежливость. Для этого человека с холодными руками и тёплым кошельком обладание было не просто страстью – религией. Его особняк с колоннами, коллекция картин в золочёных рамах, даже запах дорогого табака в библиотеке – всё кричало о статусе. Но среди всех этих сокровищ именно Ирен оставалась неуловимой жемчужиной, которую никак не удавалось заполучить в собственность.
Эта женщина с задумчивым взглядом приходила на семейные обеды в платьях, сшитых по парижским журналам, и её смех над анекдотами Сомса звучал как ветер в ветвях старого дуба – свободно и без обязательств. Когда она перебирала клавиши рояля в гостиной, даже прагматичный Сомс на мгновение забывал о курсе акций. Но её независимость становилась для него всё более невыносимой, заставляя по ночам ворочаться в шёлковых простынях и строить новые планы завоевания.
Между этими полярными мирами метались младшие Форсайты – одни с восторгом примеряли новые идеи, другие боязливо оглядывались на одобрение тётушки Энн. За фасадом благополучия скрывалась сложная паутина отношений, где деловые сделки переплетались с сердечными тайнами, а шепот за закрытыми дверями часто значил больше, чем громкие речи в кабинете.
